Прояпонское дальше, я ещё и половины даже о Токио не рассказала. Некстати зато встретила известную цитату, которая должна останавливать засорителей информационной вселенной вроде меня )
«Тот, кто прожил в Японии месяц, пишет о культуре Японии книгу. Тот, кто прожил в Японии год, пишет небольшое эссе. Тот, кто прожил в Японии двадцать лет, уже не пишет ни одной строчки».

Видела я по большей части то, что видят все – неравноценные конгломераты того, сего и этого; мне нравилось наблюдать неравномерно заполненное пространство – само по себе, вне оценочных шкал; нравилось потому, что я этого ожидала и хотела – и всё равно реальность предсказуемо оказалась вообще другой.

Пуще прочего ожидала я кирпичные здания – то, что возвели в эпоху Мэйдзи; они и стояли там, где им полагается – на самых-рассамых туристических тропах, даже специально ехать не приходилось )




Видела множество подпорных стенок вдоль реки, а возраста им никак не менее сотни с хвостом. Вдоль рек вообще любой микс, из любых архитектурных фрагментов выглядит восхитительно: у воды стены обрываются, конструкция вся обнажена. Вот тут мы немного шли пешком вдоль реки – от Тяномидзу с храмом Никорайдо к вожделенной Акихабаре; с одной стороны ездят поезда метро, как в аниме; с другой видны крошечные магазинчики и бары, втиснутые в арочные проёмы старой подпорной стенки:



Вот эта стена с «лицевой» стороны, при всём том японская до умопомрачения:



Вход в магазинчик поближе; его ширину вправду можно перекрыть раскинутыми руками.



Входные группы, пожалуй, _поражали_ меня больше прочего; настолько же сильным было разве впечатление от первой поездки на синкансэне ) Вот смотрите, два входу умещаются на одном крылечке, стопка белых ведёрок задаёт масштаб. Дверь слева ведёт в бар, каких великое множество, и почти все вечером дверь вообще не закрывают; пройти мимо, не засунув нос, невозможно. Я не любительница совсем, нет; то есть совсем. Но интерьеры за этими дверьми такие… киношные – с длиннющей уходящей вглубь стойкой, с какой-нибудь очень американско-древней музыкой, со стаканами и высокими табуретками – тапёра вот только нет.



А этот крохотный магазинчик (тоже на Акихабара) я просто не могла не запечатлеть: он _стоиеновый_, Аня и Катя ))



Вот, а вокруг – Акихабара совсем других внешних габаритов, но монолитность и глобальность эта декоративная. Навесная реклама висит в воздухе, ширина зданий кукольная, внутри всё побито на десятки уголков и уголочков.



Да, и выкрашено почти всё в детсадские цвета. Люди там гуляют невиданной красы, жёлтые огнегривые есть тоже.
Людей – и характерных, и очень характерных, и выразительных, попавших в кадр – я соберу отдельно.



Место впрямь оказалось писковыжимательным, насыщенным всякой радостной глазу и невзрослому сердцу мультяшной фигнёй; оттуда я привезла себе гигантскую Элизабет , и как красноречиво она торчала из заспинного рюкзака )

Похожий нянко-сэнсэ с товарищем безмятежно упираются носом в стекло:



В серьёзные места мы тоже порядочно ходили; и что делало все эти походы с амплитудами состояний лёгкими, так это географическое соседство и перетекание самых разных ареалов друг в друга; те самые конгломераты. Как я уже говорила, назвать архитектуру Японии вообще и Токио в частности красивой – невозможно; она собрана из кубиков конструктора, как верно заметила Аня. Аккуратно вписана во всякие дырочки и лазейки, обвешана диковатой рекламой и проводами (что усиливает сходство с гигантской игрушкой) – и совершенно, ну совершенно не имеет ярко выраженных фасадов.

Вот мы идём тут по воздушному мостику самого обыденного вида к станции Харадзюку, где обитают колоритные люди (мы не особенно их застали – всё в конец недели не попадали ). Станция имеет вид _шале_, и я готова лопнуть мыльным шариком в тот день, когда я пойму - отчего. Да, к этому альпийско-пластмассовому великолепию приделан позолоченный купол на шее.
Сзади зазывно торчит из туманов здание токийской мэрии, на чью обзорную площадку мы не дошли и которое фигурирует в сотне аниме – ничуть не реже, чем Токийская телебашня. А слева ррраз! – и начинается парк со спрятанным внутри храмом Мэйдзи-дзингу.



Пушкин, Гоголь и я Вход в парк через кипарисовые! некрашеные! тории, которые можно совершенно спокойно трогать руками.



За ними аллея высоченных тёмных деревьев, по сторонам которой стоит всякое привлекательное. Стойку с бочками сакэ я пропустила от полного непонимания и оттого, что мимо неё вообще никто спокойно не проходит. А вот дальше аллея уставлена щитами вроде букваря: историю Мэйдзи рассказывают в бааааальших картинках, с крупными подписями и _много_. Картинки – часто известные и очень известные фотографии, иногда – японская масляная живопись тех времён (которая куда интереснее нынешней).



Неизбежная доля пренебрежительного японского отношения к _канону_: их левый винт в мозгу сообщает им, что утопить в голубых озёрах строителей храма – дело хорошее.



Вот, а вокруг аллеи и храма – джунгли тёплые и можжевёловые, с ползучими плющами:



Тут я тоже претыкалась о свою биосферную неграмотность: не знаю, что там за деревья с такими толстыми серыми стволами, вроде осин – только они прямо в небо упираются. Платаны, нет?



Даже асфальтовые дорожки поросли мхом – это при том, что народищу там гуляет страшное количество.



Сам Мэйдзи дзингу – со стороны бокового входа. Огромный светлый двор с парой круглокронных деревьев, а по периметру все такие мы стоим и ходим – маааааленькие, медленные и спокойные.



Изнутри периметр выглядит практически так же – кипарисовые же ужасно тёплые поверхности, зелёные крыши несложной формы, романтическое закатное солнце.
В то время года солнце заходило около восьми вечера; мы считали, что нам ещё повезло )



Здесь пишут _записочки_; уж так мне это место напомнило наши храмовые уголки с заздравными упокоями )



Разглядывать таблички-эма с обращениями наверх считается, кажется, не очень-то достойным занятием; но все, кого я видела, это делали! Даже фотографировали; не удержалась и я )



Котики за счастье и мир во всём мире!







Остальные – тоже.





Парк вокруг храма – обширный, зелёный-презелёный, на горизонте к нему приступает Другой Мир:



На траве непременно валяются люди, а как же; вечер был уже далеко за конец рабочего дня, и, видимо, почти все уже навалялись. В пустом почти парке оставались мы с воронами и старичками.



Вороны рядом с Мэйдзи-дзингу впрямь каркают громко, по-анимешному. Ещё они _огромные_, работают городскими воробьями.



Старички тоже занимались своим делами – траву инспектировали, и пруд оглядывали. А я сидела на бетонной с каменной крошкой скамье – никогда таких прежде не видела. Пруд в этой части парка изогнут как хрестоматийная подкова, ближе к внешней цивилизации он превращается в реку с гиганцкими карпами. Здешний карп ловил момент, когда я вошла на мостик – и плавал быстро туда-сюда, развевая на меня выразительно пасть. Ну я не знаю, что в этом умилительного.



Черепахи! в пруду и речке тоже водятся, и ещё как. Я глазам поверить не могла: город кругом - а они _водятся_.



Не на каждом газоне можно было разгуливать; но сама беленькая табличка в яркой траве была мультяшной, и запрет читался как защита для тех, кто в этой траве обитает )